- Карен, ты мне компанию не составишь? – Лелуш вопросительно посмотрел на девушку, надевая шлем-маску, чтобы выйти из комнаты.
- Составлю, если тебе этого так хочется. Только как к этому отнесется твоя маленькая и шустрая «невеста»? – Карен было жалко маленькую девочку, которая искренне полагала, что станет женой Зеро.
- Мы никому не скажем. Я выйду сейчас, а ты чуть позже. Правда это будет выглядеть по-детски, но другого выхода нет. Обещаю, мы потом встретимся. – Лелуш направился к двери.
- Хорошо! – Карен весело улыбнулась. – А где встретимся?
- Помнишь, я тебе обрыв показывал, на котором я когда-то стоял и спасал вас от Сузаку и Рыцарей, еще в тот день ты мне опять дала пощечину. Ну что, помнишь? – Лелуш повернулся снова к девушке.
- Помню. Оттуда открывался чудесный вид на океан… - Карен посмотрела на Зеро.
- Отлично. Тогда я пошел…
Лелуш вышел из комнаты. Карен осталась наедине со своими мыслями. Ее мучили противоречивые чувства: ей всегда хотелось остаться наедине с Зеро, но одновременно, она не знала, что чувствует к Лелушу. А  не разобравшись до конца в своих чувствах, она не могла открыться перед этим человеком полностью…
- Карен, а куда ушел Зеро? – в комнату вошел Тодо.
- Не знаю. Он сказал, что пойдет походит где-то, подумает о будущих планах… - Карен сделала вид, что действия Зеро ее совсем не интересуют.
- Ну ладно. Я надеюсь, что в случае необходимости мы сможем с ним связаться? – Тодо испытывающее посмотрел на девушку.
- Да. Он оставил связь с ним. – Карен села на любимый стул Зеро.
- Это хорошо. Но на твоем месте я бы пошел за Зеро, а то он опять во что-нибудь впутается…
- Я знаю, он просил не идти за ним… - Карен попыталась найти оправдание.
- А если я скажу, что это была моя личная просьба и то, что этоя тебя отправил, ты пойдешь?
- Д-да…А то я сама как на иголках сижу… - Карен решила, что это хороший шанс уйти из лагеря, не вызван ничьих подозрений…
- Хорошо. Тогда иди. Но смотри, чтобы никто больше не пошел за тобой. – Тодо вышел из комнаты.
- Ну вот. Судьба сама указывает мне дорогу. – Карен тоже покинула помещение.

Карен смотрела с обрыва на бушующее внизу море. Гребни волн, словно играли друг с другом в салки и никак не могли остановиться и наиграться. Наблюдая за ними, девушка постепенно успокоилась. Единственное, что ее сейчас волновало было то, что Лелуш еще не появился…
- Карен, прости, что заставил так долго ждать…- юноша появился внезапно.
- Да ничего. Это я просто пришла раньше, - Карен повернулась к Лелушу. Парень в руках держал красную розу, да и вместо привычного синего костюма на нем был белый, почти официальный.
- Карен, это тебе! – Лелуш протянул девушке розу, слегка покраснев.
- Спасибо! Мне еще никто и никогда не дарил цветов… - Карен застенчиво отвернулась.
- Попробовал бы только. Я бы его убил. – прошептал юноша, надеясь, что девушка его не услышит.
- Почему? – Карен изумленно посмотрела на него.
- Ну не уже ли ты до сих пор ничего не поняла? – Лелуш посмотрел в глаза девушке…
- Нет. А что я должна была понять? – Карен в ответ посмотрела ему в глаза.
- Глупышка, - Лелуш улыбнулся, - Я люблю тебя! Как бы глупо и банально это не звучало, но это правда…
- Лелуш это правда? – Карен проговорила со слезами в глазах на Зеро.
- Да, я давно хотел тебе это сказать, но боялся, что ты меня не поймешь. Но увидев, как Джино смотрит на тебя и какие предпринимает шаги, чтобы привлечь твое внимание, я понял, что пришла пора действовать, иначе я потеряю тебя навсегда…
- Лелуш, - девушка провела рукой по щеке юноши, - я тоже тебя люблю, хотя я до сих пор не знаю, каким ты являешься на самом деле… Но теперь я тоже боюсь тебя потерять!
Карен обняла Лелуша и заплакала, уткнувшись ему в плечо. Парень обнял девушку в ответ. Он сам чуть не плакал от счастья. Наконец он нашел то, что искал долгие годы: человека, который его полюбит и никогда не предаст…Теперь он готов был вступить в новый и последний бой с Империей…
- Лелуш, поцелуй меня… - прошептала девушка.
Парень нерешительно коснулся ее дрожащих губ. Затем, осмелев, поцеловал ее более настойчивее и ласковее. Карен наконец решилась ответить на поцелуй. Лелуш еще крепче притянул ее к себе, боясь, что она как видение может просто растаять перед глазами…
- Лелуш не отпускай меня, - прошептала Карен в промежутке между страстными поцелуями…
- Я теперь тебя никогда не отпущу – прошептал юноша в ответ, наслаждаясь ее близостью и вкусом ее поцелуев.
Идиллию влюбленных нарушил телефонный звонок, не понятно зачем подавший голос из кармана куртки Карен. Карен вытащила верещащую трубку из кармана и поднесла к уху.
- Огги, какого черта ты звонишь в такое не удачное время?
- Карен, не время выяснять отношения. Та установка, что три недели назад заказал Зеро из Франции, похищена. – Огги с трудом сдерживал рвущиеся на свет эмоции, - Зеро с тобой?
- Да, Карен протянула трубку Лелушу – Огги хочет с тобой по поводу новой установки, которую только что кто-то похитил…
- Огги, что случилось… Как она пропала?... Не переживай, значит похитителей будет ждать очень интересный сюрприз! Все идет по плану. Единственное, проверь, чтобы установка случайно не оказалась на территории нашего лагеря! – Лелуш отключил мобильный и убрал его к себе в карман.
- Прости, как я сразу не догадалась отключить мобильный… - начала извиняться Карен.
- Ничего страшного. Зато ты сберегла нервы Огги  и всем остальным. А иначе бы они начали искать нас по всей территории, которая окружает базу, - Лелуш заигрывающее улыбнулся, - А представь себе такую ситуацию: они находят тебя в объятьях какого-то студентика. Как бы ты им это объяснила?
- Не знаю… – покраснела Карен, - А что это была за установка?
- Это обычная петарда. Только более сильного действия. Я знал, что кто-нибудь решит ее украсть. Когда они начнут ее вскрывать  в поисках какой-нибудь важно информации, то она рванет. Для этого достаточно малейшей искорки от любого паяльника, в особенности от электрического, которым так любят пользоваться британцы. Мне кажется, что мы скоро узнаем, где похитители решили ее спрятать и начать открывать!
- Пиротехник хренов, - выругалась девушка, - из-за какой-то петарды, там все ребята с ног сбились!
Только Карен успела договорить, как гулкий взрыв оглушил окрестности. Затем, по небу пролетел огненный хвост петарды, искры от которого начертили на небосклоне надпись: «КАРЕН, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! ЗЕРО!»
- Лелуш, что это значит? – Карен вопросительно посмотрела на возлюбленного.
- То, что видела. Это было мой сюрприз для всех, на тот случай если я не успею тебе признаться в любви… А британцы теперь еще полгода голову над этой фразой ломать будут, чтобы найти несуществующий ключ…
На берегу медленно начали собирать члены Ордена. Это было наилучшее место, с которого был виден британский корабль, откуда и произошел взрыв. Многие с удивление смотрели на юношу, который нежно обнимал Карен за талию. Но, заметив на небосклоне огненную надпись, они все поняли, что перед ними стоял сам Зеро, без маски и костюма…
Все знали, что завтра будет как раньше. Зеро опять наденет маску и будет всеми хладнокровно командовать, но сегодня все решили, не сговариваясь, дать ему возможность побыть обычным человеком… А завтра пускай они с новыми силами вступят в бой!!!

Фанфик не мой,но красивый.

C.С.
    Каждый раз, когда ведьма слышит детский смех, она невольно вздрагивает. Этот звук, который нельзя ни с чем спутать, потом очень долго эхом раздается в голове. Словно удары колокола в часовне или камень, брошенный на дно колодца.
      Это то, что заставляет ее просыпаться по ночам.
       
      Каждый раз, когда ведьма слышит детский смех, он заставляет ее цепенеть от ужаса. Как будто чья-то холодная рука сжала сердце или кожа покрылась инеем. Это чувство, щемящее душу и сбивающее дыхание.
      Это то, отчего ей проще быть одной.
       
      Каждый раз, когда ведьма слышит детский смех, он вызывает у нее почти животный страх. Словно балансируешь на краю обрыва или чувствуешь, как над тобой смыкается толща воды. Это то, отчего хочется в бессилье рухнуть на пол.
       
      Каждый раз, когда ведьма слышит детский плач, на глаза сами наворачиваются слезы. Это то, отчего хочется встать и навсегда покинуть мальчика с фиалковыми глазами.
       
      Но она по-прежнему здесь, рядом с ним. Ей уже нельзя сделать шаг назад, потому что это игра по правилам. Правилам, которые придумала она сама.
      Юноша с фиалковыми глазами встал. Ведьма устало моргнула и приняла предложенную ей руку.
      Отныне она его ведьма. Все так, как должно быть.
       
      По ночам ей снятся Гонконгские трущобы.
      Беловолосый мальчик никогда больше не засмеется. Беловолосый мальчик остался один.

И ещё немного по Гиасу:
    На улице шел дождь.
      Обыденно, не правда ли? Ну что может быть особенного в дожде? Из всех впечатлений - шум, падающих на землю капель, а если не повезет, то мокрая и противная одежда, а потом простуда и куча лекарств на тумбочке. И что может быть хорошего в дожде? Вот и Карен не знала.
       Когда по ночам ты бегаешь по гетто с автоматом или громишь очередной склад или завод с УН, начинаешь радоваться простым вещам. И когда еще удастся посидеть вот так вот, поджав ноги под себя, укутавшись в одеяло с кружкой горячего чая в руках? Сие ведомо только судьбе и, пожалуй, Зеро. Однако вряд ли это произойдет в скором времени. Сезон дождей подходит к концу, а Зеро все никак не угомонится. Нет, Карен понимала всю важность возложенной на них миссии, но ей иногда, чаще ночью, под одеялом, хотелось быть просто Карен Стедфорд, которая состоит в студенческом совете и блестяще учится.
       Сверкнула молния. Дождь забарабанил по стеклу с удвоенной силой, отчего по комнате разлилось тягучее эхо. Карен не боится грозы. Когда-то давно, еще в детстве, с ней, вот так же под одеялом, сидел Наото, пытаясь заглушить своим голосом раскаты грома. Но Наото умер. Умер и страх.
       
       * * *
       
      - Карен-сан! - голос Шарли раздался прямо у нее над ухом.
       Карен открыла глаза и со стоном поднялась с парты. Полуденное солнце било в глаза, заставляя щуриться и невольно отворачиваться. Комната студентческого совета, по обыкновения наполненная шумом и недружными воплями, сегодня была тиха. Оно и понятно - Президент снова ушла на какую-то свадебную встречу, Ривал в честь этого устроил внеплановую истерику, после чего Нина, попрощавшись, вышла. Сузаку на работе, уже который день пропускает собрания. Если бы не еженощные вылазки Ордена, Карен совсем бы с ума сошла от этой обыденности.
       Взгляд медленно сфокусировался на встревоженном лице Шарли.
      - Карен-сан, что с тобой твориться в последнее время? Ты спишь даже на уроках... Вот увидишь, еще немного и твоя успеваемость точно снизиться, - ее нравоучительный тон бил по мозгам как таран.
      - Я знаю Шарли, но...
      - ... ладно Лулу, дурак дураком, но от тебя я подобного не ожидала...
      - Лелуш? - удивленно переспросила Карен, переводя взгляд на худощавого юношу, сидящего у окна.
       И правда, спит. Вот ведь дурак-то. Не учиться совсем, да еще и дрыхнет целыми днями... В голове зазвенел непрошенный колокольчик: а она-то собственно чем занимается? Интерес к ночным занятиям Лелуша мгновенно остыл. В прочем, каждый имеет право на свои тайны.
       Шарли продолжала что-то говорить, но Карен отвернулась к окну и медленно проводила взглядом, исчезнувшую за облаками, стаю птиц. За горизонтом виднелись грязно-серые грозовые тучи. Сегодня снова будет дождь.
       
       * * *
      - Зеро?- тихо спросила Карен, прижимаясь щекой к холодному металлу двери.
      В комнате послышался неясный шорох и дверь со скрипом открылась.
      - Карен.
       Этот голос никогда не спрашивал. Всего лишь констатировал факты. Его непоколебимая уверенность гулко стукалась о стенки шлема и еще долго не затухала в сознании. Уверенность, готовая показать всем, всему миру, что есть на свете только одна справедливость. И имя ей - Зеро.
      - Ты ранен.
       Нет, это тоже не вопрос. Карен никогда не спрашивает о бессмысленных вещах. Глаза порой говорят больше, чем слова.
      - Ничего особенного.
       Социопат, как и прежде. Шлем, как перегородка, разделяющая его и внешний мир, глушил все эмоции в голосе. Будто так и должно быть.
       Послышался всхлип. Карен подалась вперед и уткнулась лицом в его грудь. Кровь медленно струилась по его одежде, смешиваясь с ее слезами.
      - Карен?
       На этот раз он спросил. Спросил, на памяти Карен, в первый раз. Спросил о том, чего не понимает.
       
       * * *
       
      Карен кинула сумку в глубь комнаты и ничком рухнула на кровать. На ее щеках по-прежнему алели кровавые полоски, медленно обесцвечивающиеся от капелл, падающих с мокрых волос.
      Где-то в гетто С.С. смывает с тела Зеро кровь.
      Где-то в гетто шлем Зеро мирно покоится на столе.
      А за окном шел дождь.
      Дождь шел в сердце Карен...

Просто от скуки:
Вечер не предвещает ничего серьёзного. Очередная операция Чёрных Рыцарей только через неделю, у Зеро очень сильно болит нога, поэтому он отдыхает и занимается, как не удивительно, уроками.
Вся его огромная кровать устлана тетрадями и книгами. Среди этого безвкусного пейзажа великолепным произведением искусства возвышается принц в бархатной пижаме. Комната освещена только одной лампой, поэтому Лелуш сидит в призрачном круге желтого света, а вокруг – мрак. И царь, и бог. И ничего принц не может поделать с этим мраком. Хоть бы что-нибудь произошло…
- Вот и я случился!
Со счастливой улыбкой из-за двери появляется его лучший друг. Его единственный, если честно, друг. Друг – это тот, кто знает о тебе всё.
Кто найдёт тебя в тёмной комнате просто по звуку твоего дыхания, кто определит твоё настроение и даже причину по легкому изгибу линии губ, еле заметному в этом тусклом свете. Кто догадается, кто прочтёт твои мысли. Вот это – друг.
Ему нужен друг?
Сейчас нет. Сейчас друг должен быть в безопасности. Принц сам взял на свои плечи огромную, страшную ношу – бороться с Британией, создавать новый мир. Это для друга и для любимой сестры. Только вы…не влезайте. Не надо мне помогать. В расход идут пешки, а вы, дорогие мои, постойте за надёжной защитой. Я проведу тысячи рокировок, лишь бы вас уберечь.
Неважно. Боги, сколько мусора в моей голове. Мне не следует сейчас отвлекаться на такие глупости.
- Что ты делаешь?
- Домашнюю работу по литературе. Классика. Шекспир.
- О…как романтично.
Ему нужен друг?
Очень. Только Лелуш понимает, как всё это время жил Сузаку. В каком темпе он дышит. В каком темпе живёт, любит, мечтает. Друг необходим, чтобы определить твоё существование. Чтобы наполнить его смыслом.
Но не сейчас. Рядовой Куруруги – обычный одиннадцатый, не чета прекрасному наследнику британского трона. Пусть изгнанному, пусть проклятому…Не ровня. Мне очень нужен друг, но только не ты.
То есть.
Я совсем запутался.
Друг – это тот, с кем ты рядом всегда. Тот, с кем ты делишь всё на свете. А я не могу…с тобой. Мне страшно представить, что будет, если мы вместе ляжем в постель.
- Сузаку. Ты уснул?
Японец как раз застыл с занесённой над кроватью ногой. Вот, уже спохватился, быстро усаживается извиняется, одновременно пытаясь замять неловкость смехом. Принц смеётся, чуть надменно, затем немедленно одёргивает себя: “Прекрати. Зеро.”, тепло улыбается. Другу.
- У тебя сегодня выходной?
- Ага. Дай посмотреть, что делаешь.– никаких возражений насчёт бесцеремонной оккупации спальни.
Тетрадь бесшумно отправляется из рук Лелуша в руки Сузаку. Пальцы, как назло, соприкоснулись. Японец краснеет, да – с удовольствием подмечает принц. “Боги, кого ты дуришь? Всё ведь видно, мне уже смешно. Такой очаровательный румянец на щеках. А я думаю, как бы использовать эту твою слабость, Сузаку. Ну же…нет, это я должен делать первый шаг. Но мне не досуг. У меня, прости, революция.”

Это вызывает смех у британца. А друг смотрит на него наивными глазами.
- Ничего-ничего, забудь, - отмахивается Лелуш, старательно пряча ухмылку под ладонью.
- Ну…сейчас посмотрим. А, это сочинение. О любви? Ого, Лелуш, я и не думал, что ты знаешь что-то о любви…- старательно строит из себя милого мальчика.
- Будто ты знаешь, яблоко незрелое. – беззлобно огрызается.
Приятный, тихий вечер. Я не спрошу, зачем ты пришёл.

Тепло, уютно. Я так устал. Спасибо, что не выгоняешь.

- Здесь ошибка, Лелуш.
- Что? – принц раздражён. Такое ощущение, что сейчас он выдаст нечто надменное, вроде “Как ты, Куруруги Сузаку, смеешь перечить мне?”. Но принц давит, давит этот нелепый порыв, успокаивается и равнодушно интересуется причиной такого вердикта.
- А, ну… - Сузаку смущён. “Зря мы затронули эту тему. Я совсем не могу говорить с ним о таких вещах.”, -понимаешь, Лелуш. Ты написал “koi”.
- И? hatsukoi.(*) Всё верно.
- Мм…и ты - моя.
- Дурак! Давай уже, говори, что не так. – Сузаку вполне заслужил подзатыльник за неуместную шуточку, но Лелушу откровенно лень.
- Здесь нужно написать “ai”
- А что это?
На лице Сузаку отражается удивление.
- Лелуш, как это…ты ведь в совершенстве знаешь японский!
- Ну, я слышал пару раз нечто похожее, но не обращал внимания. Не придавал значения.
Японцу вдруг становится очень обидно. “Как это не придавал…в этом слове может быть выражена вся душа человека. Я готов кричать “aishiteru”(*), а ты меня даже не поймёшь!”
- Что не так, Сузаку?
Принц отлично читает выражение лица Куруруги. Ведь они друзья.
Только вот Сузаку молчит, даже отвернулся. Остаётся только совсем осторожно погладить его по плечу. Это нужно делать именно так, чтобы не обидеть. Чтобы Сузаку не запрятал глубоко в душе маленькую чёрную злость. Лелушу очень страшно однажды проснуться и узнать, что друг его ненавидит. Ему пока ещё страшно.
- Аи. Это значит “любовь”. Бескорыстная, нежная, всепоглощающая. Это нужно знать, Лелуш!
- Но “кои” – это тоже любовь. Меня так учили.
- Значит тебя учили любить вещь! “Кои” – это любовь собственника. Страстная, не отрицаю, но жестокая и, порой, ранящая.
Вот так, они сидят в полумраке и горячо спорят о любви. “Как будто мы снова в детстве…Ну, чуть повзрослели.”
- Сузаку, успокойся. Я понимаю…
- Ничего ты не понимаешь, Лелуш! Любить…это очень важно. А для тебя важно только быть любимым.
Принц вполне мог бы и промолчать, но это – не в его правилах.
- Да, для меня важно быть любимым. Важно знать, что я нужен Наналли, тебе…
- Ты мне всегда был нужен!
- Ложь. Ты чуть не погиб, а обо мне и не подумал…
- О чём ты говоришь, Лелуш! Я пытался тебя защитить!
- Кого ты защитил, дурак! Кого?! Тебя и меня…нас бы просто изничтожили!
- Да…Лелуш, а как ты тогда выжил?
Зеро почувствовал холодок, пробежавший по коже. “Зачем я так разошёлся, зачем затронул эту тему…теперь он докопается до правды”.
- Ты ведь…да, там была девушка с зелёными волосами, так?
Вот тут у принца исчезает всё его хладнокровие. Может быть, эта мысль давно вертелась в его голове. Может быть, этому просто суждено было случится.
Так или иначе Лелуш целует Сузаку. Грубо, смело, так, чтобы Куруруги не сразу очухался и отреагировал. Получается неловко, они вместе падают на пол, слава богам, там лежат подушки, и никто ничего не разбил… Лелуш всё сильнее прижимает друга к полу, сам старается вжаться в него. От ребёр обязательно останутся синяки, но принцу наплевать. Сейчас самое важное – отвлечь внимание вездесущего японца. И немного насладиться…
Игра, замысловатый танец их языков, как будто продолжает спор о тех же вечных понятиях. И снова принц берёт своё, требует и получает то, что Сузаку готов отдать беспрекословно.
- И…всё-таки…, - дыхание совсем сбилось, - hiren.(*)
Cузаку этого не слышит.
Их возня на полу, лишенная смысла, затягивается. И обоим уже неловко, они отстраняются, отползают друг от друга. “Что мы сделали? Зачем?”
“Интересно, как он переживёт это?”
Сузаку подавлен. Сжался на полу, даже плечи обнял, на него уже ощутимо давит груз произошедшего. И он, естественно, винит во всём себя.
Лелушу всё равно. Царственно выпрямленная спина свидетельствует о том, что принц не намерен искать виноватого. Он постукивает пальцами по полу. Он вполне может подождать одного несмелого друга. Тем более, что он единственный.

Примечание:
hatsukoi - первая любовь. Слово, в котором как корень, используется "koi"
aishiteru - "Я люблю тебя", чувственное признание, корень - "ai"
hiren - несчастная любовь. Слово, в котором используется "koi" (это видно в иероглифах)

ЖУТКО ТУПОЙ ПРИКОЛ-ФАНФ ПО ТЕТРАДКЕ
- Рюук! Рюук! - задыхаясь от быстрого бега, Лайт влетел в свою комнату и, быстро заперев дверь, плюхнулся на кровать, где в позе лотоса сидел "ужасный снаружи и добрый внутри" Бог Смерти и сосредоточенно уничтожал очередное яблоко.

- Чего тебе? - Рюук явно не оценил скорость, с которой парень несся домой.
- Я узнал настоящее имя L! - вскрикнул Лайт, лихорадочно распахнув глаза, при этом попытавшись отобрать у Рюука яблоко. За что был невежливо награжден кулаком по лбу. Бог Смерти очень не любил, когда у него пытались отобрать яблоко.
- И?.. Лучше бы номер телефона той красотки узнал, хоть какая-то польза была бы... а то гоняешься за каким-то пучеглазым психом!.. - услышав про "пучеглазого психа", Лайт покосился на Рюука - вот уж кто, несомненно, был эталоном этого самого "пучеглазого психа". - Меня начинают терзать смутные сомнения насчет твоей ориентации, мистер я-всех-плохих-запишу-в-свою-дохлую-тетрадку...
- Что-о? Рюук, ты, по-моему, слишком много яблок жрешь. Они уничтожают твой мозг... если он у тебя вообще когда-нибудь был, - естественно, последнюю фразу Лайт произнес про себя. - Ты не понимаешь! Я! Узнал! Настоящее! Имя! L!
- И как же его зовут? - Бог Смерти скорчил кислую физиономию и выкинул очередной огрызок в окно. Некоторое время назад игра под названием "узнай имя Рюдзаки" еще радовала его, но теперь уже начинала откровенно подбешивать.
- А вот и не скажу! - убитый собственным остроумием Лайт развалился на постели, суча ногами в воздухе и хватаясь за живот, при этом хохоча, как одержимый. Левая бровь Рюука молча уползла к линии волос через весь лоб. Вслед за уползанием брови начал дергаться правый глаз. А Лайт все угорал.

Вечерело...

Шутка. Прошло минут двадцать, прежде, чем Лайт отсмеялся. И еще минут двадцать потребовалось морде Рюука, чтобы вернуться в нормальное состояние.

- Короче, ты же его убить хотел? - Бог Смерти вооружился очередным яблоком и очередным же журналом с обнаженными красотками. - Ну и чего ты тянешь - пиши его имя в Тетрадь Смерти, и он умрет!
- Ано... - опустив глаза, Лайт покраснел.
- Что еще? - с видом мученика Рюук оторвался от странички номер пять.
- А... нет ли какого-нибудь... чего-нибудь... ну, чтобы отменить записанное в тетради? - смущенно пробормотал парень, теребя рукав свитера. Левая бровь яблокозависимого опять собрала чемоданы для дальнего путешествия в затылочную область головы. - Я просто... на всякий случай...
- А тебе зачем? - Рюук медленно, но верно начал понимать, что Лайт все-таки темнит по поводу своей ориентации вообще и ориентации на Рюдзаки в частности. Лайт же, в свою очередь, тоже начал медленно, но верно понимать, что Рюук тоже догадывается о том, о чем сам Лайт никогда бы в жизни не задумался.
- Рюук, ну, как ты не понимаешь, вдруг, Рюдзаки должен отцу кучу денег или что-то в этом роде... Ну, если так, я воскрешу L и вытрясу из него бабло. Вот такой я хороший.
- Ну-ну, - глубокомысленно сказал Рюук. - В принципе... есть один запрещенный приемчик. Существует полумифический предмет - Ластик Смерти. Так вот. Им можно стереть любую запись в Тетради Смерти, и тогда человек, чье имя ты стер, возвращается к жизни.
- А у тебя он есть? - глаза Лайта засверкали.
- Я же сказал... - скис Рюук. - Что это - полумифический премет!
- Рюук-тя-я-я-ян, ну пожалуйста-а-а-а! Ну... я куплю тебе восемь ящиков яблок! Скажи, существует ли на самом деле этот Ластик Смерти и, если он есть, то как его получить?

Рюук сдался быстро. Количество обещанных ящиков увеличилось до десяти, а волос на голове у Лайта стало процентов на пять меньше. Вздохнув, он сообщил, что да, у него есть этот Ластик Смерти, но есть одно условие - им можно воспользоваться только один раз. Поэтому Лайту его давать категорически отказался - знал, что этот не угомонится, пока не протестирует очередную волшебную вещицу. Пусть даже и на Рюдзаки. Так что Лайту пришлось обидеться и, мысленно попрощавшись со сладкоежкой и не менее мысленно расцеловав его в бледненькие щечки, каллиграфическим почерком вывести его имя в Тетради Смерти. Через пять минут позвонил отец и сказал, что труп L найден в номере гостиницы. Мертвые пальцы сжимали чайную ложечку, а невидящие глаза уставились в потолок.

- Все кончено, Рюук, я уничтожил L, - через некоторое время тихо пробормотал Лайт, грызя карандаш. - И, получается, то, к чему я так стремился, свершилось?
- Ну, выходит, что так, - Лайт сидел спиной к Рюуку, поэтому тот не мог видеть быстро сменяющиеся эмоции на лице парня. Кроме того, Рюук был крайне увлечен страничками с сорок шестой по сорок девятую. - И?.. Лайт, ты чего?..

Бог Смерти заметил, что плечи Лайта мелко дрожат, а лицо он спрятал в ладонях. Парень плакал.

- Лайт, что случилось? - Рюук даже яблоко отложил в сторону!
- Я убил любовь всей моей жизни! Рюук! Дай мне ластик!!! - резко повернувшись к Богу Смерти, закричал Лайт, размазывая слезы по лицу.
- Господи ты боже мой! - Рюук возвел очи горе. - Так бы сразу и сказал, а то разорался здесь...

Порывшись в своем одеянии, Бог Смерти достал маленький серенький ластик со слоником и протянул его парню. Лайт недоверчиво оглядел его со всех сторон и даже понюхал, потом вздохнул, утерев слезы, и медленно стер настоящее имя Рюдзаки из Тетради Смерти.

- Он... правда оживет? - дрожащим голосом спросил Лайт.
- Естественно, это же закон жанра, - вполне серьезно ответил Рюук.

...Спустя полчаса в комнату Ягами Лайта стали яростно ломиться. Парню ничего не оставалось, кроме как открыть. На пороге стоял взъерошенный больше обычного Рюдзаки.

- L... - Лайт застыл на пороге, не веря своим глазам. - Ты... ты жив!
- Еще бы я не жив! - оттолкнув парня, Рюдзаки вошел в комнату и, увидев Рюука с порножурналом, лишь пожал плечами и устроился на стуле в своей обычной позе. Только еще голову на бок склонил.

Не было ничего удивительного в том, что L видел Бога Смерти. Тому однажды жутко наскучил Лайт и Рюук пошел гулять. Случайно наткнувшись на Рюдзаки, он дал ему кусочек бумаги из Тетради Смерти, и двое, тут же найдя общий язык, отправились пить. Поэтому-то L был в курсе, что Лайт - это Кира, но Рюук уговорил его повременить с карой.

- Я... я так рад, правда, Рюдзаки, я... - Лайт покраснел, не в силах найти слов.
- Значит, ты знаешь мое настоящее имя, Ягами Лайт? Или, лучше сказать, Кира? - блестящие огромные глаза смотрели как бы на Лайта, но в тоже время сквозь него. - А еще у тебя есть некий предмет, отменяющий действие Тетради Смерти, ведь так?
- Д-да, Рюдзаки, но, я хотел сказать, что я тебя лю...
- Но ведь и я знаю твое имя, и знаю, где ты прячешь Тетрадь Смерти... Мне Рюук рассказал.
- Ты... ты его видишь? И... знаешь про Тетрадь Смерти? - Лайт оторопел, даже забыв, что он хотел только что сказать.
- Угу. Так что ты там говорил? Что ты меня?.. - соскользнув со стула, L подошел близко-близко к Лайту и, почти касаясь губами его губ, улыбнулся. - Ты хотел сказать, что ты меня любишь, да, Кира-кун?
- Д-да, Рюдзаки... - у Лайта закружилась голова, но тут же сильные руки L обняли его и прижали к груди, не давая упасть.
- Ну вот, хэппи энд! - прокомментировал сложившуюся ситуацию Рюук, выкидывая очередной огрызок в окно.

И был абсолютно прав. И врака в этом фике только одна - Ластик Смерти - он не одноразовый. Поэтому жили Ягами Лайт и Рюдзаки долго и счастливо, помирали в день по пять раз и воскресали, потому что постоянно отбирали друг у друга Тетрадь Смерти и писали в ней имя друг друга, а потом передумывали и стирали выклянченным у Рюука ластиком, за что кормили его отборными яблочками и таскали свежие порножурналы.
В общем, все счастливы!

Часть первая.
Неудачная шутка
Члены клуба столпились около Тамаки. Он сидел, забившись в угол и что-то бубнил. Все перешептывались о чем то… что же опять случилось?
Разгадка лежала на поверхности: милорду не понравилось, что члены клуба не одобрили его идею с очередным косплеем.
Тамаки продолжал что-то бубнить, изредка глядя на остальных «щенячьими глазками».
Под его «щенячьим» взором любое сердце оттаивало и даже самому черствому сухарю становилось жалко Суо. Ну… разве что Кёя всегда оставался невозмутимым. То ли он уже привык, то ли просто он был не человеком…
- не смотри на него, Каору…
-я стараюсь, Хикару…стараюсь…
-и ты, Харухи, не смотри!
-н…но…к..кажется….мне его…жалко….
-нет! Не смотрите ему в глаза!! – призывал всех Хикару.
Ханни уже давно прослезился от трогательности щенячьего взора Тамаки. Но так как он сидел на шее у Мори и уши Кроли закрывали дикарю глаза, Мори просто тупо стоял столбом…
Кёя, оторвавшись от бумаг, посмотрел на Тамаки.
- так…еще раз… в чем проблема?
- они не поддерживают президента клуба… - надув губки, пробубнил Суо.
- Суо… прекрати цирк. – Твердо и холодно сказал Кёя.
- н…но, мамочка! – С высшей степенью щенячьести протянул Тамаки.
- если папочка любит мамочку, он сейчас же успокоится! – С нажимом сказал Кёя. Но тут же пожалел, что сказал…
Эта фраза, слетевшая с его уст, ввела всех в ступор, особенно Тамаки.
-…К…Кёя?...
-…
Тишина повисла в третьем музыкальном классе.
- эм…Кёя, что это значит?!.. – Изогнула бровь Харухи.
- Хару ревнууууеет – издевательски протянули близнецы, обняв Харухи с двух сторон.
- ничего я не ревную, просто слышать такое от Кёи как то…странно! – Ответила девушка.
- это была неудачная шутка. – Быстро, с нотками беспокойства, сказал Кёя, поправив очки. Взяв свой блокнот, он резко развернулся и удалился.
- К..Кёя?... – Тамаки проводил его взглядом. На щеках блондина появился румянец.

Часть вторая.
Признание.

Кёя сидел у себя в комнате, переверивая события. То, что случилось, было совсем не кстати… В последнее время Тамаки просто не уходил из его мыслей. Кёя себя не узнавал. Единственной целью его жизни всегда было угождение отцу. Хорошие оценки, поддержание связей с деловыми партнерами… и потом все с начала… ко всему он относился очень холодно. Но над любой глупостью, выкинутой Тамаки, он смеялся.
«Глупыш»
Кёя знал, что Тамаки - единственный, кто может заставить его улыбнуться естественно. Не натянуто.
- Кёя! К тебе Тамаки пришел! – послышался голос сестры.
- Пусть войдет. – Не отворачиваясь от бумаг и тетрадей, сказал Оотори.
- эй, привет, Кёя! – Суо помахал рукой.
- здравствуй. – Ответил Кёя.
- Эм... как дела? – Тамаки прошел вглубь комнаты и сел рядом с другом.
- Все хорошо. – Сухо ответил Кёя.
- Эм…м…Кёя… можно задать тебе впорос?
Карандаш Кёи перестал строчить иероглифы. Парень замер.
- Валяй.
- Твоя фраза тогда…
Не успел Тамаки договорить, как Кёя, резко развернувшись, схватил его за плечи.
- заткнись, дубина. Да. Я тебя люблю.
Голубые глаза Суо округлились удивленно. Он стал недоумевающее хлопать ресницами, покрываясь румянцем. Кёя же остался невозмутим, но внутри него все дрожало. Ему было жутко не по себе…
- К...Кёя…
- Тамаки…
Раздался звук шагов.
- Кёя, у тебя все в порядке?
Брюнет быстро отпустил Суо из объятий и снова сел за бумаги. Тамаки же так же удивленно смотрел на него.
Дверь открыла сестра Кёи. Увидев раскрасневшегося Тамаки, она вопросительно изогнула бровь.
- Суо, с вами все хорошо?
- Д..да….
- может, воды?
- Да…онегай…

Часть третья.
Слепая ревность.

Академия Оран. Место, где собирается большое количество снобов и мажоров…
Третий музыкальный класс. Клуб свиданий…
Харухи стояла перед зеркалом, застегивая пуговицы рубашки.
«Вечно он что-то придумает, этот Тамаки…» - вздохнула она.
На этот раз клуб был обустроен в ретро-стиле. Все в яркой расцветке хиппи, знаки мира, любви и свободы на стенах класса… туфли на платформах и брюки клеш…
- Хару, доченька, ты готова? – послышался голос блондина.
- Да, семпай… - Харухи уже привыкла, что Тамаки зовет ее дочкой. Это даже перестало бесить ее. Но она чувствовала себя как то неудобно… если Тамаки папочка, кто мамочка? Кёя? Да, Тамаки часто звал Кёю «мамочка»… но со стороны это выглядело как-то…не правильно.
- Замечательно! Ты просто прелесть! – Суо крепко обнял Харухи.
- А..ригато, семпай… - задыхаясь, прокряхтела девушка.
Кёя сидел на диване и снова что-то писал. Серый кардинал всегда был в курсе денежного состояния клуба. Его обычные строгие очки сегодня заменили очки стиле ретро, что делало его немного веселей, хотя бы внешне. Но он был угрюм и серьезен, как всегда. Оотори всегда не нравилось, когда Тамаки буквально ПОВИСАЛ на Харухи. То ли от жалости к ее хрупким костям, то ли от ревности…
- Суо…хватит душить Харухи. – Строго сказал он, встав с дивана.
Тамаки слегка удивленно посмотрел сначала на него, потом на посиневшую от нехватки кислорода Хару.
- ой…прости, доченька! – Улыбаясь, сказал Суо. – Хорошо, что мамочка заметила, что тебе плохо! Папочка же такой плохой! – Виновато смеется.
-мамочка… - мрачно повторил Кёя – глупо… идиотизм полный.
Брюнет с силой отбросил блокнот в сторону и ушел, хлопнув дверью.
«Кёя?...»
Тамаки в последнее время его не узнавал. Он стал таким дерганным, нервным… нет того хладнокровия, спокойствия…
Блондин побежал за ним.
-Кёя!
Харухи удивленно проводила их глазами.
«что творится?... Кёя ведет себя странно…»
- Кё стал каким-то не таким. – Жалобно сказал Хани, обнимая кролю.
- и ты заметил? – Вздохнула Харухи.
- говорят, Кёя влюблен в милорда. – Расплываясь в лыбе, протянули близнецы.
-…
Всеобщий ступор. Ну да…это же так очевидно…вот оно: просто обьяснение всему… но это как то… не правильно!...
-Кё любит Тама? – хлопая глазками, спросил Хани. – Такаши, ты слышал? – обратился он к Мори, на шее которого сидел.
-… - Мори, как всегда, предпочел промолчать.
- эй, Харухи, что с тобой?
- Хару, ты в порядке?
Харухи стояла, не двигаясь. Глаза у нее вылезли на лоб. Это и есть шок.

Часть четвертая
Я не хочу делить тебя с ней.

-Кёя! Кёя, ну куда ты убежал?! – Суо бегал по академии и искал Оотори.
Кёя стоял, облокотившись о стену коридора. Школа была уже пуста…
- эй, Суо. Меня ищешь?
- Кёя! Вот ты где! – Тамаки подбегает к нему, он же стоит, прикрыв глаза.
- значит все-таки меня. – Он смеется.
- Кёя… ну почему ты убежал?! Я… я волновался за тебя! – Тамаки весь в холодном поту, сердце его бешено стучит. Он сжимает кулаки. – Не делай так больше! Не делай!
- значит, ты за меня беспокоишься? Хм... хех…. хаха! – Кёя истерично смеется. На него это совершенно непохоже. Тамаки видел его в таком состоянии только раз, и то когда они только познакомились и Суо доставал Кёю с котатсу…
- что такое, Кёя?! – Тамаки взбудоражен.
- просто забавно. Я думал, у тебя есть она.
«Она»… Естественно, Кёя имел ввиду Харухи. Тамаки замер. Неужели…неужели, Кёя… хладнокровный, серьезный, не позволяющий себе думать о таких глупостях, как любовь…неужели, он ревнует?!
- н…но…. Кёя, Харухи, она… она для меня как дочь, не более! – горячо оправдывается Тамаки. Кёя без эмоций смотрит на него. Идеально прилизанные волосы Кёи растрепались, он весь стал какой-то… как будто после тройной порции кофе. Причем простолюдинского, растворимого.
- Тамаки! – Кёя схватил блондина за плечи и прокричал – я люблю тебя и не хочу делить тебя с ней! Как ты не понимаешь этого, дубина?!
Не успел Тамаки ничего сказать, как Кёя поцеловал его. Это было так неожиданно…
***
Харухи побежала за Суо. Ей тоже хотелось знать, что же с Кёя творится. Она шла по коридору и вдруг ее взгляд наткнулся на целующихся Тамаки и Кея… девушка сжала кулаки и побежала обратно.
«Не буду мешать… пусть «мамочка» и «папочка» побудут вдвоем…»
Половые извращения не были для Фуджиоки экзотикой: у нее отец бисексуал и трансвестит, как-никак,… но ее все равно шатало.
Подойдя к двери третьего музыкального класса она чуть помешкалась, затем открыла дверь.
- Хару, ты их нашла?
- нет.
Она знала: врать плохо. Но ей казалось, что Тамаки и Кёя не простят ей, если она раскроет все их карты раньше времени…
В последнее время все стало слишком запутанно.

Часть пятая.
Папочка любит мамочку!

Тамаки лежал на кровати, прикрыв глаза.
«м… неужели, Кёя все это время… любил меня…и терпел… терпел, когда я заигрываю с посетительницами клуба… терпел, когда я обнимал Харухи… терпел когда мои губы были близко к губам девушек… он терпел…»
Блондин слегка коснулся пальцем губ, вспоминая поцелуй.
«Я самый настоящий кретин. Почему я не видел, какие чувства он ко мне испытывает… Ах, мамочка… папочка любит тебя. Сильней всего, что есть на этом свете у меня»
Поток мыслей перекрыл звук романтичной нежной мелодии…
«Телефон…»
- moshi moshi?
- эм… konichi-wa, Тамаки-семпай.
- а, это ты, Харухи…
- я хотела с вами поговорить. На счет Кёя. Я знаю, что между вами что-то происходит…
Тамаки вздрогнул. По его спине пробежались мурашки.
- н…но как… доченька…
-прошу, семпай, не зовите меня так. Я просто хотела сказать, что никому ничего не рассказала и не расскажу… если вы простите мне долг… я уйду. Исчезну из вашей жизни. Я не хочу вставать между вами и Кёя.
-н…но… а как же Хикару? Каору? Хани, Мори? Ты бросишь их?!
- я хочу чтобы «папочка» и «мамочка» были счастливы.
Тамаки почувствовал: она улыбается. Какой родитель не хочет, чтоб ребенок улыбался? Даже если он не настоящий ее родитель и всего на год старше ее.
- Харухи…ты прелесть!...но я не хочу чтоб ты уходила. Мы должны быть семьей! Ты-дочь! Я-папочка! А Кёя-мамочка!
- но я мешаю вашим отношениям. Я уже поговорила с Кёя… он сказал чтоб вы сами приняли решение, семпай.
Харухи положила трубку, раздались гудки.
- мм…
Тамаки закрыл глаза.
«что же делать?»

***

Третий музыкальный класс. Оранская школа, где много снобов и мажоров.
- джентльмены. – Тамаки обратил внимание членов клуба на себя. – У меня важное объявление.
«Сейчас он объявит о моем уходе... давай, «папочка». Я готова» Харухи сглотнула.
- ну что опять, милорд?
- Тама-тян, что-то случилось?
- Так вот…слушайте внимательно…
«Хм… я не хочу делить его с ней… но не хочу чтоб Харухи уходила. Она нужна клубу. Она наша «дочь»… надеюсь, ты принял правильное решение, Суо» - Кёя вздохнул.
- мы с Кёя любим друг друга! – Чуть дрожащим голосом сказал Тамаки. Сказал громко, внятно. Неожиданно для всех.
Всеобщий ступор… Тамаки взял за руку Харухи и Кёя и увел в сторону.
- Кёя, прости. Харухи, и ты тоже. Я не могу терять вас… вы оба для меня важны и я не могу выбирать между вами.
- ничего, Суо. Ты сделал правильный выбор… - Кёя взял Тамаки за руку.
Харухи улыбнулась.
«Хе… Все таки «папочка» искренне любит «мамочку»… а я их «доченька»… мне повезло в какой-то мере.»